Сгусток добра

Помню, лет пять тому назад мне пришлось с писателями Буниным и Федоровым приехать на один день на Иматру. Назад мы возвращались поздно ночью. Около одиннадцати часов поезд остановился на станции Антреа, и мы вышли закусить. Длинный стол был уставлен горячими кушаньями и холодными закусками. Тут была свежая лососина, жареная форель, холодный ростбиф, какая-то дичь, маленькие, очень вкусные биточки и тому подобное. Все это было необычайно чисто, аппетитно и нарядно. И тут же по краям стола возвышались горками маленькие тарелки, лежали грудами ножи и вилки и стояли корзиночки с хлебом.

Каждый подходил, выбирал, что ему нравилось, закусывал, сколько ему хотелось, затем подходил к буфету и по собственной доброй воле платил за ужин ровно одну марку (тридцать семь копеек). Никакого надзора, никакого недоверия. Наши русские сердца, так глубоко привыкшие к паспорту, участку, принудительному попечению старшего дворника, ко всеобщему мошенничеству и подозрительности, были совершенно подавлены этой широкой взаимной верой. Но когда мы возвратились в вагон, то нас ждала прелестная картина в истинно русском жанре. Дело в том, что с нами ехали два подрядчика по каменным работам. Всем известен этот тип кулака из Мещовского уезда Калужской губернии: широкая, лоснящаяся, скуластая красная морда, рыжие волосы, вьющиеся из-под картуза, реденькая бороденка, плутоватый взгляд, набожность на пятиалтынный, горячий патриотизм и презрение ко всему нерусскому — словом, хорошо знакомое истинно русское лицо. Надо было послушать, как они издевались над бедными финнами.

— Вот дурачье так дурачье. Ведь этакие болваны, черт их знает! Да ведь я, ежели подсчитать, на три рубля на семь гривен съел у них, у подлецов… Эх, сволочь! Мало их бьют, сукиных сынов! Одно слово — чухонцы.
А другой подхватил, давясь от смеха:
— А я… нарочно стакан кокнул, а потом взял в рыбину и плюнул.
— Так их и надо, сволочей! Распустили анафем! Их надо во как держать!

А.И. Куприн. Немножко Финляндии. 1908 г.

Мы всё равно поднимемся с колен!

Действительно, в Америке можно делать дела. Если схема ясна и у чела есть деньги, всё выстраивается само собой и с любым количеством соподчинённых звеньев. Строится цепочка химических формул, если в конце каждого цикла реакции выделяются калории (доллары), это не может не сработать. Такого не бывает, люди себе не враги. Возникающие сбои НЕ ЗАМЕЧАЮТСЯ. Через них перешагивают. Для русского каждый сбой предлог для разложения на земле азиатского хозяйства: одеяло, на нём какие-то ржавые банки, курага, стопка старых турецких газет, у ковра сидит кривоногое существо и языком шлёп-шлёп-шлёп, шлёп-шлёп-шлёп. Слушать шлёпание в момент химической реакции американцу не придёт в голову. Заминок не бывает [...]

Так работают американцы. Как часы. Русские же... Как сказал Розанов: и просишь, и деньги даёшь и всё равно русская свинья сделает тебе свинство. Любая заминка тема для азиатского разговора о судьбах метагалактики: ковёр, ржавые банки с червями, курага. Дел с русскими не сделаешь. Если только бить. Бить по зубам. Тогда всё сделают по-европейски быстро, может быть даже бесплатно.

Да уж. Так как русские сами себя ненавидят, их не ненавидит никто, что бы там ни говорили поцреоты.